Чтобы отдохнуть и выспаться, Мие всегда хватало нескольких часов, а поскольку легла она в ту ночь сразу после разговора с Регнером, то и проснулась раньше всех засветло.
Ещё в кровати, спросонья забывшись, она начала искать своих пушистых зверьков. Затем вспомнив, что они не попали вместе с ней в Пинасе́йю, страшно расстроилась. Ведь, несмотря на их смелость и безграничную преданность, её травочушки – всего лишь маленькие, беззащитные существа. Доверчивые и трогательные, они привыкли во всём полагаться на хозяйку, и вот она здесь в безопасности, а где они, она теперь толком не знает, и связь с ними потеряна. Единственное, что успокаивало её, – их много, они вместе и смогут поддержать друг друга, пока она не найдёт их.
Но как же ей сейчас не хватало её милых чудесных друзей! И не только потому, что их забота и незаменимая помощь всегда была кстати, например когда они ловко и быстро приносили откуда ни возьмись нужную вещь или служили в темноте маленькими фонариками, своей многочисленностью освещавшими ей дорогу не хуже мощного фонаря; но, самое главное, поняла она сейчас, оставшись одна без дома, близких и друзей, было в них то, что они искренне безоговорочно её любили, просто так, за то, что она есть. Она не понимала, чем заслужила их трогательную привязанность, но именно в этом сейчас остро нуждалась.
Была ещё ночь, хотя за окном луна светила так ярко, что под её лучами природа сияла таинственным голубым светом, а бархатистые снежинки блестели повсюду серебром, приглашая выйти и посмотреть, потрогать сверкающую красоту. И девочке очень захотелось туда, на улицу!
Но как выбраться из дома, никого не разбудив? Ведь в темноте она ориентировалась плохо, и если попытается выйти из дома сейчас, то разбудит всех. Эх, были бы здесь травочушки, они бы вывели её на улицу в два счёта. Но их нет… Хотя…
Со всеми этими событиями она и забыла, что волшебница. И пусть сейчас она не в лучшей форме: потеряла травочушек, не может летать и не помнит многое из прошлого своего обучения... Но всё же… кое-что у неё осталось. Амулет, подаренный учителем через год после посвящение её в ученицы.
Это была традиция: каждому ученику наставника вручался особый магический предмет, с помощью которого учитель делился своими знаниями и силой, через него ученики держали связь с учителем. Мия тогда получила кулон – круг с изображением восьмилучевого солнца. Раньше с его помощью она могла многое, сознанием передавая предмету команды. Но сейчас, когда Зигор-Велес изъял из её памяти навыки их обучения, он был почти бесполезен.
Она сняла его с шеи, взяла в ладошку и, закрыв глаза, мысленно приказала ему светить. Кулон слабо замерцал, и рука окрасилась тусклым красным свечением, этого оказалось достаточно, чтобы осветить всё помещение.
Она была одна, хозяева спали внизу. Здесь на втором этаже было тепло и уютно, как и во всём доме. Она огляделась: пучки сухих трав, связки перца, разноцветные обереги, вязаные коврики, сшитые из пёстрой ткани подушки, добротная мебель, сделанная на века и с любовью. Такие вещи отличаются от просто сделанных вещей тем, что приносят людям радость. После лаконичности стеклянного дома учителя можно было сказать, что обстановка здесь слишком яркая и безвкусная, с множеством мелких ненужных деталей. Но Мия так не чувствовала, наоборот, ей было хорошо и спокойно здесь. Всё как надо, всё на своих местах, дом дышал собственной гармонией и самодостаточностью.
По деревянной лестнице, крепко держась одной рукой за перила, другой освещая себе путь, она спустилась вниз. Собака, чутко охранявшая сон хозяев, но ещё вчера признавшая Мию своей, подошла, подышала влажным холодным носом ей в колени и снова пошла отдыхать. Девочка, стараясь двигаться как можно тише, чтобы не разбудить их, накинула на себя меховой тулуп Инджи и вышла на улицу.
Дом находился на возвышении у подножия замёрзшего озера. По склону холма шли различные хозяйственные постройки вперемежку с редкими, отдельно стоящими, большими деревьями, которые учащались по мере их удаления от дома, уходя дальше вглубь густым лесом.
Спустившись с крыльца, она сразу получила порцию снега, который так, между прочим, мечтала увидеть! С мохнатой лапы ели ей на голову упал пушистый комок. Хотя на ощупь он оказался совсем не таким мягким, каким казался вначале.
- Какой ты, однако, холодный! – засмеялась девочка, стряхивая снег с волос.
Но не успела она сделать это, как тут же получила ещё. И вдруг какая-то детская радость и веселье охватили её. Увидев деревянные салазки, она не сдержалась, села в них и, подталкивая себя ногами, полетела, понеслась по наезженной дороге с горы вниз.
Ветер бил в лицо, снег, попадая мелкой взвесью, тут же таял на её тёплых раскрасневшихся щеках. И она наслаждалась моментом, жила в нём, растворяясь без остатка, чувствуя радость и упоение, как от полёта. Ведь она была сейчас всем: и этим снегом, и горкой, и ветром! Ей хотелось плакать от счастья, потому что оно было полным с непоколебимой уверенностью в собственных силах и верой, что никогда с ней не может случиться ничего плохого, потому что так устроен мир, изначально таким он должен быть…
Но ощущения длятся лишь миг, их нельзя задержать надолго или носить всё время с собой. Они приходят и уходят сами по себе, неожиданно, внезапно.
И она, наконец, вдоволь накатавшись, решила пойти по тропинке вниз к озеру. Там её заинтересовала полукруглая купольная постройка. Вокруг неё повсюду, сверху и снизу, сверкали стеклянные сталактиты-сталагмиты, представлявшие из себя не что иное, как обычные сосульки. Они, по всей видимости, образовались здесь в таком большом количестве оттого, что солнце, разогревая крышу, топило снег, превращая его в воду. Но суровый климат не позволял хозяйничать солнцу здесь долго: оно закатывалось быстро за свинцовые тучи, а дальше холод завершал дело, превращая всё в волшебный сверкающий мир, по которому было так интересно ходить.
Насладившись сказочной холодной красотой, она вошла в помещение, которое внутри оказалось чем-то вроде беседки с установленным по центру очагом, который обрамляла деревянная столешница. Вокруг очага лавки, накрытые мягкими шкурами. На стенах множество кухонной утвари и различных приспособлений для приготовления пищи на открытом огне и всё, что для этого нужно: связки сушёных грибов, травы и специи; на полках глиняная и керамическая посуда, большие бочонки с замороженной рыбой, брюквой, клюквой и различной снедью. Вся обстановка призывала к еде, и Мия, увидев, что уже рассветает, поспешила в большой дом к завтраку.
Хозяева уже встали. Инджи, повязав голову красной повязкой, что-то приятно напевала, готовя завтрак у печи. Сегодня эта крепко сложенная женщина с роскошными светлыми волосами показалась Мие гораздо моложе, чем вчера. И даже Регнер-воин, сидевший за столом в просторной тёмной рубахе, подпоясанной широким кожаным ремнём, и гладивший собаку, выглядел расслабленным и благодушным.
- Доброе утро! – поздоровалась Мия.
Хозяин чуть кивнул в знак приветствия, хозяйка сердечно откликнулась:
- Доброе, доброе! Как погуляла? Как тебе наш снег? У вас в Цедрусе, наверное, не часто встретишь такое?
- Это точно, – согласилась Мия, – хотя снег у нас тоже бывает, но только в горах, и он другой, совсем другой. У вас он волшебный, – добавила она: – Правда, очень холодный. – Мия потёрла замёрзший нос, и обе они вместе рассмеялись.
- Ну садись, садись скорее к столу. Сейчас мы тебя согреем, – с этими словами Инджи поставила на стол глиняный котелок с горячей кашей, от которой исходил густой пар, и кружку, в которую налила из большого медного чайника согревающий пряный напиток.
В комнату постепенно входило восходящее солнце, лучи которого проникали сначала несмело, осторожно, как будто боясь нарушить покой этого дома, но затем, почувствовав себя здесь желанными гостями, перестали стесняться и вальяжно заняли все свободные уголки.
От печки исходило приятное тепло, в воздухе перемешались запахи хвои, кардамона и свежеиспечённого хлеба. Инджи что-то радостно щебетала, Регнер молчал о многом, и Мия вдруг подумала, что она, зная этих людей меньше дня, почему-то чувствует себя своей и родной здесь, несмотря на кажущуюся внешнюю суровость хозяина. Ей тут же пришло на память, что с Зигор-Велесом она никогда не чувствовала себя так, более того, в его присутствии ей всегда было неловко и неуютно. Надо было тогда прислушаться к своим ощущениям и больше доверять себе, возможно…
Внезапно Регнер прервал её раздумья, вернув в настоящее, а именно к их цели найти Мегаплантис:
- Инджи, дай ей тёплую одежду, надо собираться, – произнёс он, кивая в сторону девочки.
- Уже приготовила, – ответила хозяйка, неся стопку сложённых вещей.
- Хорошо. Ну одевайся тогда, – сказал он, обращаясь к Мие, – а я пойду подготовлю тебе лыжи. – И окликнув собаку, вышел на улицу.
Мия надела сначала высокие гетры, потом тёплый длинный свитер и, наконец, меховую безрукавку.
- Мне кажется, будет жарковато в таком наряде? – улыбаясь, обратилась она к Инджи.
Но та только одобрительно окинула её взглядом.
- В самый раз. – И явно любуясь ею, воскликнула: – Какая же ты ладненькая!
Потом вдруг не выдержала и, всплеснув руками, порывисто прижала девочку к себе:
- Бедная ты моя, береги себя там, пожалуйста! – И, шмыгнув носом, отстранилась, явно смущаясь от нахлынувших эмоции, она рьяно начала убирать посуду со стола.
А вскоре появился Регнер с лыжами. И через несколько минут они отправились в путь.
Воин шёл впереди, прокладывая дорогу, собака бежала рядом, выпрыгивая из сугробов и создавая снежную бурю вокруг себя. И Мия скользила за ними, сначала след в след по хрустящему снегу, но потом, поправляя шапку, немного отстала и не смогла отказать себе в удовольствии постоять минутку-другую, наслаждаясь красотой зимней сказки.
Вся природа сияла чистотой и свежестью белого снега, который, покрывая толстым слоем, создавал из кустов различные причудливые формы волшебных животных и сказочных жилищ. А лёгкий не ощутимый кожей ветер, проходясь по ажурным кружевам лежащего на высоких деревьях серебра, смахивал его шутя и замирал с интересом, следя, как малый ребёнок следит за сброшенной им из кроватки игрушки, что же будет дальше… А дальше снег, затвердевший от ночного мороза, разбивался с хрустальным треском о ветки, уже долетая до земли волшебной сверкающей пылью, искрящейся в лучах солнца.
Прошли они совсем немного – она даже не успела разогреться от быстрой езды – и после густого елового леса вышли в сосновый пролесок, где Мия сразу увидела портал. Регнер остановился:
- Ты готова?
Она кивнула. И он, сняв лыжи сначала с себя, потом с неё, засунул обе пары за спину, в небольшой холщовый рюкзак.
- Тогда следуй за мной, – бросил он через плечо и сделал шаг вперёд.
Перед глазами возникло воспоминание бесконечно белого холодного пространства, которое так напугало её в последний раз там, в портале, но это была только доля секунды, и она, автоматически сделав шаг за ним, через мгновение обнаружила себя окружённой совершенно другим пейзажем. Страшным. Сверхъестественным.
Они стояли у кромки леса на берегу безграничной глади тёмной застывшей субстанции. До самого горизонта простиралась необычная материя, чем-то похожая на лёд, но нет, скорее на стекло чернильно-синего цвета, будто чёрное-чёрное небо с далёкими-далёкими звёздами перевернули и поставили под ноги, а сверху водрузили купол из серого плотного тумана. И ни ветерка, ни малейшего дуновения или колебания воздуха. Абсолютно полная тишина, статичная картинка, а внизу космическая бездна, которую невозможно постичь, и, чем больше всматриваешься, тем страшнее, даже просто стоять здесь жутко и хочется скорее вернуться в свою маленькую уютную реальность с чёткими понятными границами.
Мия благодарно взглянула в сторону Регнера: «Как хорошо, что он пошёл со мной. В этом месте ощущаешь себя так же, как и в заброшенном городе, где нет ни души, а от этой звенящей тишины и серости можно сойти с ума».
И тут она внезапно осознала, что с ними нет пса. Она точно помнила, что, когда шагнула за Регнером в портал, собака была, а вот теперь её нет, то же случилось и с травочушками. Животные пропадают в портале.
Голос Регнера разбил тишину.
- Странно, моей Югры нигде нет, – произнёс он, озабоченно вертя головой по сторонам.
- Как и моих травочушек, – тихо заметила Мия и, увидев на себе его недоуменный взгляд, пояснила: – Это мои помощники. Когда я заходила в портал, чтобы попасть в Бетулу, то неожиданно очутилась в необычном пространстве, откуда не могла выйти, меня затягивало, как в воронку. Думаю, это Зигор-Велес искажает пути порталов, и животные не проходят. Надеюсь, ваша собака не зашла туда, а осталась дома.
- Я тоже, – при этом даже на его суровом бесстрастном лице отразилось лёгкое беспокойство. Он продолжал озабоченно смотреть по сторонам, пытаясь найти решение, и наконец бросил: – Не понимаю, здесь же должна была быть пустыня?
Мия пожала плечами:
- Я не знаю, я только ученица… но я говорила, он умеет собирать, накапливать и преобразовывать энергию по своему усмотрению. Почему бы ему не трансформировать одну материю в другую. Хотя такого я никогда не видела.
- Но это запрещено.
Мия снова пожала плечами:
- Закон ему не указ, я говорила, и от этого страшно.
- Прости, – извинился мужчина. – Но я должен убедиться. Должен увидеть своими глазами этот Мегаплантис, чтобы сообщить о нём в Совете. - Ты уверена, что он там? – указав рукою в сторону странной субстанции, спросил он.
- Как раз это и подтверждает, что он там, – спокойно произнесла она.
- Почему же мы не видим его? – спрашивал он как будто сам себя, уже зная ответ. Он спустился на жуткую поверхность, которая действительно была твёрдой, сделал несколько шагов, остановился, осматриваясь и пытаясь что-то для себя понять. Ничего не происходило. Тогда он нагнулся и потрогал застывшую воду, или что это было, голой рукой.
- Поверхность твёрдая, – наконец снова заговорил он. – Что ж, попробуем пробиться. Я думаю, если ты говоришь, что Мегаплантис точно там, значит, мы просто пока не видим его. Это оптическая иллюзия. И если пройти вперёд, мы вскоре наткнёмся на него. Нам обязательно нужно найти его.
Мия кивнула, и они отправились в путь.
Шли они как будто не очень долго, хотя... сложно уследить за временем в таком месте, где глазу не за что зацепиться, когда вокруг тебя почти ничего нет, только бесконечно-гладкая поверхность, затаившая в своих глубинах какую-то опасность. Всё застывает здесь, и даже время. Поэтому Мия не знала, сколько прошло минут-часов, но, когда обернулась назад, увидела то же, что и впереди: серый горизонт, чёрную бездну и никаких ориентиров. Понять, откуда они пришли, уже было невозможно. Только статная фигура молчаливого воина маячила впереди флагманом, обозначая для неё путь.
Регнер двигался уверенно, и Мия ускорила шаг, чтобы сравняться с ним. Но как ни старалась, ничего не выходило. Внезапно она обнаружила, что ноги утопают в каком-то плотном субстрате, их почти не было видно из-за тумана. Она хотела прокричать об этом Регнеру, попросить его остановиться, но у неё не вышло: голос куда-то пропал. Что-то происходило. Какая-то неведомая сила сдерживала движения, ноги как будто завязли в чём-то. Она уже не могла сделать и шагу, нагнулась, чтобы потрогать их руками, но, к ужасу, ничего не ощутила. Внезапно она поняла, что уже не чувствует тела. Его как будто парализовало, и только мозг пока ещё фиксировал происходящее. А происходило жуткое.
Когда она подняла голову, Регнера уже не было, и вместо него из воды, да это уже была не твёрдая застывшая поверхность, а жидкая тягучая масса, поднималось отвратительное кошмарное чудовище с огромным гребнем на голове и безумными пустыми глазами.