Светлая печаль. Заключительная

Кира не просто так просила Миу научить её пользоваться кольцом, она очень скучала по подруге, ведь за всё время, проведённое в Плантайе, она видела её лишь пару раз и то на бегу, мельком. И было ужасно обидно, что она до сих пор не может с ней связаться!

 

И всё потому, что Мия полностью была погружена в обучение с учителем Кио из Павлонии. Она должна была пробить купол Зигор-Велеса и не просто пробить, а создать такую брешь, через которую могли бы пройти все наставники Плантайи. Но даже при таком варианте победа в борьбе против Зигор-Велеса была очень сомнительна.

 

Как-то вечером после долгой тренировки Мия вернулась в Керкус из Павлонии уже затемно и, не включая свет, хотела лечь спать, но внезапно обнаружила, что в комнате кто-то есть. Это был Аксель, он ждал её для серьёзного разговора.

– Как проходит твоё обучение с Кио? – неспешно начал он.

– По плану, с каждым днём мы увеличиваем запас энергии, учимся направлять её и бить по цели, – ответила она сдержанно. Потом уверенно произнесла: – Думаю, у нас получится пробить купол.

 

– Несомненно. Однако, нужно торопиться, – заметил он. – Ты уже подключила Миу к тренировкам?

– Пока нет, – покачала она головой, – он столько пережил и пока набирается сил, я хотела бы подождать немного.

– Хорошо, – согласился наставник, поглаживая бороду. – Но не затягивай с этим. Миу поможет тебе, ускорит процесс. Только вы с ним сейчас можете пробить купол.

Она выдержала паузу и тихо заметила:

– Он ещё слаб, возможно, я справлюсь без него.

 

– Я уверен в тебе, однако не надо недооценивать врага, – возразил густой голос Акселя, – у Зигор-Велеса феноменальная сила. Его замысел раскрывается, стремительно набирая обороты. По одному мы не осилим его. Нужно действовать всем вместе.

– Хорошо, – послушно согласилась она, – как только Миу будет готов, я введу его в курс дела, – и не сдержалась, спросила взволнованно: – Но что будет дальше после того, как мы пробьём купол?

На этот раз сам Аксель не торопился с ответом.

 

– Думаю, все наставники Плантайи пройдут в Мегаплантис и вступят с ним в схватку, – неспешно проговорил он.

– Он этого хочет, – глаза её вспыхнули. – Таков его план.

Аксель, видя, как она переживает, мягко похлопал её по руке и спросил, почему она так считает.

 

– Я знаю его, вы же сами говорили, у нас с ним связь, – возбуждённо начала она. – Он захватит вас в плен, как и всех остальных. Вы сами сказали, врага нельзя недооценивать. Вы для него не противники, даже Регнер теперь у него. Питер-Торе не смог обнаружить Мегаплантис, а он один из сильнейших наставников. Поверьте, Зигор-Велес только этого и ждёт – когда вы придёте к нему сами, чтобы расправиться разом со всеми, а затем беспрепятственно занять города, ведь жители уже не смогут сопротивляться без вас.

 

– Трудно в этом признаться, но я нахожу в твоих словах долю истины, однако другого пути у нас нет… – мрачно заметил он, но внимательно посмотрев на неё, спросил: – Или у тебя иные мысли на этот счёт?

– Да, – уже спокойно, не волнуясь, заявила она, – я хочу сразиться с ним.

– Ты?! – удивился Аксель. – Но как?! Что у вас с ним связь, я понял, но где ты возьмёшь столько силы?

 

– Кио сказал, что мы с ним полюсы одного явления – он черпает свою энергию в ненависти, я – в любви, и только я смогу обезвредить его, действуя от противоположного, – объяснила она бесстрастно.

– Несомненно, наставник Павлонии прав, однако это опасно… – вздохнул он – для тебя в первую очередь...

 

– Знаю, но другого выхода не вижу, – печально отозвалась девочка. – Думаю, я создана для этого, и в отличие от вас имею возможности, – она немного смутилась, предположив, что её слова прозвучали нескромно и могут обидеть наставника центрального города Плантайи, но увидев, что губы Акселя только тронула улыбка, продолжила: – Поймите, я чувствую в себе это, чувствую силу, которая требует от меня действий. Так задумано Природой. И если я не воспользуюсь этим, то буду жалеть всю оставшуюся жизнь. Сейчас или никогда. Своим бездействием я принесу себе больше вреда, чем пользы...

 

– Тебе подсказал это Кио? – прервал её вопросом Аксель.

Её лицо озарилось тихой улыбкой, она покачала головой.

– Нет. И вы прекрасно знаете это без меня. Вы так же следуете нексусу. Я должна выполнить свою миссию, в этом моё предназначение, ведь так? – спросила она, но он не ответил, в сумерках уже не видно было выражения его глаз, и она продолжила: – Как-то в самом начале нашего знакомства учитель Кио сказал мне, что мы все виноваты в том, что произошло… и настоятельно рекомендовал мне найти причины, но я не преуспела, я до сих пор не справилась с этим заданием. Может, вы мне поможете. Подскажите, вы тоже считаете, что мы все виновны в том, что Зигор-Велес сделал?

 

– Кио – мудрый человек, гораздо мудрее меня. Как я могу не согласиться с его мнением, – грустно улыбнулся Аксель.

– Но… я не понимаю!

– Да, такие вещи сложно понять даже волшебнице, что уж говорить про обычного человека, – тут он, пригладив бороду, будто бы ухмыльнулся. – Попытаюсь прояснить ситуацию исходя из своего опыта. Люди опираются на своё видение мира и на своё восприятие, однако у Природы свой взгляд на вещи, и он намного шире, чем может представить себе человек, который в свете своей ограниченности не может постичь её замысел, он просто не способен, нет у него таких возможностей (ведь это он создан ею, а не наоборот). Чтобы немного понимать природный замысел, мы много веков назад и избрали, внедрили в свою жизнь нексус. Чтобы жить в гармонии с окружающим миром правильно, человеком должна руководить природная беспристрастность, а не общественный лицемерный сговор, где люди извращают свою природу, скрывают её даже от самих себя, основываясь лишь на своих умозаключениях, а между тем мозг, потакая одним инстинктам, обеспечивает людей лишь бесконечной пищей для бесполезных размышлений, но никак не подводит их к истине. Я видел это в Урбании…

 

– Но мы не Урбании, не в Мегаплантисе, мы слушали нексус, – прервала его Мия, – почему же это произошло с нами? В чём наша вина?

– Вспомни законы и постарайся увидеть ситуацию со стороны. Мне кажется, это закономерный, естественный ход вещей. Система обречена на угасание либо развитие. Мы слишком долго жили в безмятежности, неподвижности и покое. А ты знаешь, всё находится в постоянном движении и должно меняться. Мы исчерпали своё время. Система требовала изменений, однако мы не хотели их принимать, а Зигор-Велес принял, но, к сожалению, взял неправильный курс.

– Почему же он, а не достойный человек распознал это?

 

– Спокойная счастливая жизнь приводит к тому, что мы не хотим изменений, на перемены толкает лишь невыносимость бытия. Мы начали обманывать сами себя, игнорировать знаки, нексус, мы перестали правильно оценивать реальность. Однако законы Природы непреложны.

– Но почему именно он?! – повторила она свой вопрос, внутренне не соглашаясь с услышанным.

 

– Так получилось, что только его не устраивал установленный миропорядок, он жаждал изменений, стремился к ним. Его подхватил природный поток, сделал орудием в своих руках, чтобы осуществить перемены. Однако Зигор-Велес обманывается, думая, что всё происходит по его воле. Это мы своим бездействием дали ему такую силу. Система должна развиваться так или иначе, и беспристрастная воля Вселенной заставит людей действовать, как задумано Природой, понимают они это или нет. Мир должен измениться и он изменится. И Зигор-Велес – средство, катализатор. Людей нужно заставить, а он прекрасно умеет это делать. Через сознание и инстинкты, подменяя им желания, он ведёт их к пагубным изменениям, к сожалениям, как раковые клетки, бесконтрольно размножаясь, ведут организм к гибели.

 

– Спасибо, я поняла, – поблагодарила его Мия. – Вы избавили меня от сомнений.

И всё же Кира дождалась своей встречи с подругой. И не просто мимолётной встречи, это был целый день, проведённый вместе. Чудесный, сказочный день! Такой, который помнишь потом всю жизнь. Детали стираются из памяти, размытые временем, но остаётся в душе нечто невыразимо нежное – неясная радость, которая как опора в дни сомнений, как луч солнца мрачным осенним днём остаётся с тобой навсегда, наполняя сердце в моменты отчаяния смыслом.

В тот день Кира открыла утром глаза и увидела Мию. Она сидела возле окна, окутанная лучами восходящего солнца. Такой милый тёплый образ родного человека.

 

– Давно хотела показать тебе своё любимое место, – произнесла Мия, как будто они расстались только вчера. – К сожалению, в Цедрус сейчас не попасть, но верю, скоро всё изменится, и ты увидишь мой родной город, каким он был прежде. Есть одно место недалеко отсюда... Хочу отвести тебя туда. Ты не против?

Кира забыла все слова от счастья.

 

– О-о-о… я… так рада… Конечно, конечно, я очень хочу… – спросонья невнятно бормотала она сначала, но под конец пришла в себя: подскочила, подбежала к подруге, смешно топая босыми ногами, обняла её сзади, уткнулась в тёплую макушку и ощутила, наверное, только в эту минуту так остро, так явственно, как соскучилась, ужасно, просто ужасно соскучилась по ней.

Мия обхватила ладонями её руки, замерла, но уже через мгновение Кира услышала её серебристый смех:

– Давай не тратить время попусту, собирайся скорее и беги завтракать. Я буду ждать тебя в патио.

 

Её любимое место действительно было прекрасным! Они попали туда через портал и теперь шли по тропинке, взявшись за руки, где-то в горной долине, окружённой с двух сторон лесистыми холмами, на которые плотно присели сизые пухлые облака. Достаточно широкий участок равнины был ярко освещён солнцем, близкая подруга была рядом, и Кира ощущала прилив безграничного счастья. Их волосы – каштановые и чёрные – были распущены, а лёгкие белые платья обдувал тёплый ветер, и сладкий запах разнотравья обволакивал их с головы до ног. Обе ощущали полноту жизни, поэтому ни о чём не думали и долгое время молчали, пока Мия не прервала тишину неожиданным предложением.

 

– Хочешь, научу тебя пользоваться кольцом Милана? – приподнимая руки и указывая глазами на украшение, спросила она.

Киру, разомлевшую от солнца, застали врасплох: подруга была рядом и ей казалось, так будет всегда, поэтому она не понимала, зачем тратить такой прекрасный день на учёбу.

– Ну-у-у… я… – начала она мямлить и тянуть время, – вообще-то собиралась отдать кольцо Миу, но он отказался, пытался даже научить меня, но… практиковаться-то нам было не на чем, вернее, не на ком. Не Ивара же мне вызывать, – фыркнула она, с усмешкой добавив: – Ещё подумал бы что…

 

– Зря не стала! – с улыбкой заметила Мия. – Ивар подумал бы как надо. Здесь вообще никто ни о ком плохо не думает.

– Я вызывала тебя много раз, но безрезультатно! – перешла вдруг в наступление Кира, игнорируя последнюю реплику подруги.

– Ну почему же безрезультатно, вот она я, перед тобой, – с улыбкой заметила Мия и указала на свой кулон – восьмилучевое солнце, висевший у неё на шее, намекая, по всей видимости, что теперь им есть на чём практиковаться. И повторила предложение.

 

Кира вяло согласилась, и Мия тут же огорошила её новым неожиданным вопросом:

– Помнишь, как мы с тобой впервые встретились?

Мысли Киры перенеслись в прошлое.

– Конечно! – она встрепенулась от нахлынувших воспоминаний. – Я заприметила тебя ещё на улице. Ты стояла такая вся необычная, и я ещё подумала: не местная, потому что у нас так никто не одевался. Гетры! Гм…– она приподняла брови и презрительно хмыкнула, пытаясь показать, очевидно, как у них в школе встречают всё новое, необычное.

 

– А я помню, как ты забежала в туалет вот с такими глазами, полными слёз, – изобразила её Мия, – знаю, ты хотела спокойно поплакать в тишине, но не удалось… Видела бы ты себя! Ты так там и застыла, когда меня заметила.

– Ага, если бы ты знала, что устроили мне одноклассники!!! – обиженно воскликнула Кира и открыла было рот, чтобы продолжить возмущаться, но Мия в свойственной ей манере прервала её.

– Помнишь свои ощущения в тот момент? – неожиданным вопросом переключила она её внимание.

Та, раздумывая, медленно кивнула, уже догадываясь, что вопрос был задан не от праздного любопытства.

 

– Хорошо, эта обида и злость – очень сильные эмоции, не отпускай их, держи, пока не скажу, – выдавала инструкции Мия. – Эта энергия, волна, вибрация – очень мощные, пусть и окрашены негативно, но они должны пройти.

– Куда пройти? – озадаченно спросила Кира.

– Ко мне, – коротко бросила подруга. – Сейчас поймёшь. Держишь их?

– Держу, держу, – пытаясь не рассмеяться и сосредоточиться на своей обиде, пыхтела, надувая щёки, Кира.

– Молодец, а сейчас представь, что протягиваешь нить, провод между мной и тобой. Представила?

 

Кира кивнула, воображение у неё работало прекрасно: она тут же провела невидимую линию.

– Хорошо, – похвалила её подруга, – а теперь пусти по этому проводу свою обиду, пусти так, чтобы её энергия дошла до меня. Набери столько воздуха, сколько сможешь и выдыхай медленно и долго, чтобы она добралась, чтобы я почувствовала её.

Кира сделала так, как говорила Мия. Ей даже пришлось закрыть глаза, потому что голова закружилась от такого дыхания. Она так старалась, что даже разукрасила свою энергию разными красками. И когда этот разноцветный поток в её воображении достиг Мии, она приоткрыла глаза, ещё не совсем уверенная, что у неё получилось. Но к несказанному удивлению заметила, что кулон, до этого – безжизненный кусок металла, вдруг как будто чуть вспыхнул и засветился. Да! Да! Он светился голубым свечением!

 

– У меня… что же… получилось?! – сомневаясь и ища подтверждения у подруги, спросила она.

Та только улыбнулась в ответ. И Кира радостно запрыгала, захлопала в ладоши, пробуя снова и снова, закрепляя навык, и каждый раз у неё получалось! Она заметила на пятый раз, что уже не нужно вспоминать неприятные моменты своей жизни, чтобы кулон светился – техника работала сама по себе, просто на её внимании.

 

Когда радость немного поутихла, Мия отключила им обеим притяжение, и они, взявшись за руки, полетели. Как раньше! Свобода, ветер в лицо! Зелёный мягкий ковёр долины как на ладони! Они обозрели её всю, потом, достигнув верхней точки холма, присели на небольшой живописный выступ и, свесив ноги, долго сидели так, не проронив ни слова, наслаждаясь прекрасным видом, открывающимся с высоты птичьего полёта.

– Слушай, скажи, – прервала молчание Кира, – в чём секрет? Я, не используя даже руки, зажгла твой кулон, только подумала, и он засветился. Просто от моей мысли, что ли?

 

– Секрета нет, в этом и есть главный секрет, – улыбнулась Мия. – Всё дело в вере. Человек может оживить любую вещь, вдохнуть жизнь в любой предмет. Вы же в Урба́нии не пользуетесь своей силой и придаёте больше значения вещам, чем людям, не понимая, что человек – мера всего, его мысли, слова могут нести как разрушение, так и благо. Помнишь, я говорила тебе: когда-то ты не умела ходить и плавать, а потом научилась. Никаких чудес, правда? И то, что мы умеем летать, тебя тоже не удивляет уже, так? Мы научились. А вы нет, потому что не верите в это, считая, что в мире есть только вещи, которые можно потрогать или увидеть.

 

– А что, разве есть что-то ещё? – искренне удивилась Кира.

– Конечно. А как же любовь, радость, ненависть, дружба? Можно их потрогать или увидеть? Нет! Но это не значит, что они не существуют, правда? – лицо Мии озарилось тихой улыбкой. – Волшебство вокруг нас, повсюду, просто нужно чувствовать, жить сердцем. Мир огромен, глубок, непостижим. Он как айсберг, где видна лишь малая его часть. Он непознаваем для ума, недоступен ему. Но знание есть. Природа мудрее людей. Она заложила его в каждого человека. И то, что не может постичь ум, может постичь сердце. Нужно лишь слышать свой нексус.

 

– Жаль, что у меня нет нексуса… – печально вздохнула Кира.

– Он есть, – возразила Мия. – Я вижу его по твоим глазам. Они светятся. Это свет сердца…

– ПРАВДА?! – обрадовалась было Кира, но её вдруг озадачили последние слов подруги, и она снова заныла: – Но ты меня совсем запутала. Так что, получается, нексус — это просто сердце?

 

– Получается, но не совсем, – с невозмутимой улыбкой ответила Мия. – Да, нексус есть у всех от природы, это истинное знание вещей. Но это не значит, что люди сразу от рождения имеют верное понимание жизни и могут им воспользоваться. Нужны усилия, время. Это тренировка длиною в жизнь. Мы делали это веками. И у нас получилось. Нам нет необходимости объяснять, что хорошо, а что плохо. Мы уже знаем ответ, стоит только проявить настойчивость, искренность и просто спросить себя, как нужно поступить.

 

– А я когда-нибудь смогу так же? – нетерпеливо перебила её Кира.

– Конечно, – убедительно ответила подруга, – но помни, нексус – это путь, и ему нужно следовать всю свою жизнь, – затем, выдержав паузу, она добавила тихо: – Есть люди, которые не желают прислушиваться, намеренно не замечают его голос в себе, чтобы не отвлекало от «важного», физического, материального. Но все, кто игнорируют, сопротивляются ему, будут несчастны.

 

– Как Зигор-Велес?! – приложив ладошку ко рту, догадалась Кира.

На какое-то время воцарилась тишина – Мия молчала, а Кира переваривала полученную информацию, но потом попросила:

– Послушай, я тоже хочу всегда знать правильный ответ. Расскажи подробнее, как следовать нексусу.

 

– Присоединять к уму сердце, – как всегда, непонятно ответила подруга.

– Знаешь, это всё слова, давай уже технику, вот как с кулоном. Ты всё чётко рассказала, и у меня получилось. Теперь скажи, как это… при… соединять сердце к уму.

– Техника проста: каждый раз, когда тебе трудно, когда не знаешь, как поступить, не только думай, но и спрашивай сердце, оно подскажет правильный путь.

 

– Угу, – скептически промычала Кира, – спрашивать, значит… Но оно ведь не разговаривает! Сердце! – почти возмущённо воскликнула она. – Это как бы просто предчувствие, наверняка ведь не знаешь… Особенно если никто с тобой не согласен и все против тебя… – и вспомнив вдруг свои школьные перипетии, потребовала: – Расскажи, как знать точно: поступаю я правильно или нет…

 

Мия не возражала. Тихая улыбка промелькнула на её губах, и она спокойным голосом произнесла:

– Каждый раз, как ты поступишь правильно, как велит сердце, ты будешь испытывать радость, даже если вокруг ничего не изменилось и твоё решение никто не поддерживает. Помни, радость в сердце будет говорить тебе о том, что ты поступаешь правильно. Двигайся по этому пути маленькими шагами.

 

– Ты всё время говоришь загадками, – заканючила Кира, – я не понимаю, вот хотя бы кольцо зажигается, и ясно – получилось, а тут слишком всё витиевато… радость какая-то…

– Да, это нелегко, – подтвердила Мия, – каждый раз тебе придётся делать усилие, возможно, идти против всех, но поверь, позже ты поймёшь, оно того стоило. Никогда, слышишь, никогда не предавай своё сердце!

 

Затем Мия придвинулась ближе, нежно растрепала ей волосы на макушке, и растягивая медленно слова, прошептала в самое ухо:

– Ты-пой-мёшь, – и снова отодвинувшись, посмотрела внимательно ей прямо в глаза: – ОБЯЗАТЕЛЬНО ПОЙМЕШЬ. Я БУДУ С ТОБОЙ каждый раз, когда ты выберешь правильную дорогу, я буду помогать тебе. Помни, РА-ДОСТЬ-В СЕРД-ЦЕ…– последнюю фразу она уже кричала протяжно, что есть духу, и гулкое эхо долины подхватило, размножило её голос, подтверждая истинность слов.

 

Это был последний раз, когда она видела Мию…

Кира провела ещё немало времени в Плантайе, однако её память, часто играющая с людьми в свои игры, соединила все события в один долгий далёкий день.

Впоследствии она вспоминала, что всё началось с какой-то суеты в их спокойном огромном доме. Все куда-то спешили, лица озабочены, разговаривали загадками и вполголоса. Даже Миу прекратил прогулки и пропадал где-то целыми днями. Кира, конечно, догадывалась, что происходит что-то, но в силу природной скромности стеснялась спросить, поэтому с расспросами ни к кому не лезла. Она решила, что если её помощь понадобится, как было уже не раз, её позовут и попросят, а пока не хотела напрашиваться и мешать.

 

Наконец однажды утром она встала и отчётливо поняла, что шумный дом Акселя опустел. Как поняла? Да просто почувствовала. И действительно, спустившись к завтраку, никого там не обнаружила. Люди разъехались, дом безмолвствовал. Она долго бродила одна, пока не встретила Пию, которая слегка удивилась, что Кира не в курсе того, что на сегодня назначена битва. Почему сегодня? Оказывается, наступила критическая точка невозврата, ждать было больше нельзя, иначе люди в Мегаплантисе не выживут, поэтому в сражении участвуют все. Решение было принято экстренно накануне.

 

– Нам с тобой остаётся только ждать их возвращения, надеяться и верить, что всё будет хорошо, – грустно заметила Пия на прощание, провожая Киру в её комнату.

После этого она, конечно, уже не могла найти себе места: попыталась вызвать Мию через кольцо, благо уже научилась это делать, но ответа никакого не получила. Нарастающая тревога не покидала её, беспокойство росло с каждым часом, мысли путались, скакали, не останавливаясь толком ни на чём. Воображение рисовало страшные картины. Она гнала их, как могла, но ничего не получалось. Ей почему-то представлялось, что Миу, только недавно спасённый из Мегаплантиса, не вернётся – погибнет, сгинет в лапах Зигор-Велеса навсегда, он ведь ещё так слаб, мёрз постоянно, до сих пор зябко кутаясь в свой неизменный синий шарф. А ведь она даже не попрощалась с ним, не сказала главного – что любит его!

 

Она ругала, винила себя за нерешительность и робость. О! Если бы она набралась смелости, возможно, была бы сейчас с ними, могла бы чем-то помочь... Чем она могла помочь им в борьбе с таким сильным врагом, она не знала… Но всё же это было бы лучше, чем сидеть здесь теперь одной, и переживать за них, ожидая худшего.

 

Наступил вечер, в доме зажгли огни, а вестей от участников битвы всё ещё не было. Кира и Пия время от времени встречались на лестнице главного входа, обменивались грустными взглядами, пожимали плечами и… расходились по своим комнатам. Там ожидали, прислушиваясь к каждому шороху, без конца снова и снова выбегая на лестницу, и… разочарованно возвращались обратно.

 

Когда Кира, не выдержав напряжения дня, задремала, сидя у открытого окна, она сквозь сон услышала голоса. И тут же проснулась! Свесившись по пояс из окна, она пыталась в темноте увидеть, что происходит внизу на улице, но уже совсем стемнело, поэтому ей не удалось никого разглядеть. Тогда она бросилась к лестнице. Толпа уже вошла в дом! Бурление голосов, всеобщее оживление. Наконец-то! Глаза ищут: где же он, где… Но нет. Его нет, она не видит его среди всех этих людей. Господи! Только не это!!! Неужели её худшие опасения сбылись! Пожалуйста, только не это, только не это…

 

И вот когда она была уже на грани отчаяния, в мире, ставшем вдруг чёрно-белым, вдруг где-то мелькнул синий шарф. ЕГО шарф! Крошечная искра надежды вновь засияла на горизонте. Она всматривается, силясь увидеть его лицо. И радость! Сердце зашлось от счастья! Да, это он! ОН! Облегчение разливается на душе. Отлегло. Отпустило.

 

Но такое потрясение не проходит бесследно: ноги коварно подкашиваются в самый неподходящий момент, и она садится на ступени лестницы, краем глаза подмечая, что он направляется к ней. Что-то в его лице не нравится Кире. Но она ещё не понимает, что не так: мало света. И вот он стоит прямо перед ней. Случилось? Что-то случилось! Что-то страшное, непоправимое, она читает это в его лице, всматривается в его глаза, пытается найти опровержение плохим предчувствиям, но только сильнее убеждается в обратном.

 

Дальше всё происходит как в замедленной съёмке. Она плавно поднимается, подходит ближе, теперь они стоят друг напротив друга, глаза в глаза, молчат. Пока слова не сказаны, надежда не угасла, ведь так? Пока слова не сказаны, можно считать, что ничего не случилось, правда? Но нет… к сожалению, нет…

 

– Она… – тем не менее начинает Кира, голос её дрожит, теряется в гуле голосов, которые вдруг разом стихают. Внезапно воцаряется полная звенящая тишина. Но Кира так и не набирается смелости задать вопрос. В душе она кричит его: «Где она? Где она?» Но вслух так и не произносит.

 

Он долго смотрит на неё, потом заговаривает сам:

– Она вернулась... вернулась домой, – тихо повторяет Миу и смотрит на Киру с таким сочувствием в глазах, которое просто невозможно выдержать. Она больше не может смотреть на него, отворачивается, не зная куда себя деть. Слёзы душат её. Он рядом, разворачивает её к себе, обнимает, она утыкается, прячет лицо в его синий шарф, иначе просто невозможно, и слышит, как неровно стучит его сердце. Он живой. А Мии больше нет, нет, нет... Он шепчет что-то в ухо и гладит по волосам. Сквозь какой-то туман, она слышит его слова: – Она спасла нас всех, спасла Плантайю. Так было надо. Всё не напрасно. Верь, она не ушла совсем, просто стала радугой. ОНА ВЕРНУЛАСЬ ДОМОЙ.

 

Есть такие люди… светлые… Мелькнут в вашей жизни, озарят её, словно вспышкой, побудут с вами совсем чуть-чуть, но вы никогда не забудете их. Просто потому что их невозможно забыть! Они зайдут на минутку, осветят вам утро, день, вечер, сделают его ярче и исчезнут. Но вы уже никогда не сможете забыть тот мир, который они вам подарили: раскрашенный цветными красками, такой, какой должен быть мир на самом деле, и он существует – настоящий мир, освещённый такими людьми.

 

Мир света, добра, красивых образов, тепла, заботы и нежности, полученной от человека, который вас любит. Просто так, потому что умеет любить, а не потому что вы такой необыкновенный, хотя вы и правда становитесь чуточку лучше, прекраснее от любящего сердца рядом. И вы спрашиваете себя после, откуда же в них было столько любви! и не находите ответа. Тайна. Загадка. И всё же маленькая часть их любви осталась в вас. И от этого остаётся в душе нечто невыразимо нежное – светлая печаль, подобная неясной радости, которая, как глоток надежды в трудную минуту, как луч солнца мрачным осенним днём остаётся с тобой навсегда, наполняя сердце смыслом.