«А всё же я хороша!» − думала Кира, проходясь по густым каштановым волосам с выгоревшими на солнце рыжими прядями.
С другого конца зеркала на неё смотрела уже не девочка, нет, как минимум симпатичный подросток. Да, она уже взрослая, летом ей исполнилось тринадцать. К тому же она наконец начала себе нравиться. И непонятно было, в чём тут дело: то ли ей очень шёл загар, и глаза стали сиять ярче, то ли черты лица стали взрослее – ушла детская наивность, появилась уверенность в собственных силах. В общем, она себе нравилась. А это главное. Но в школу всё равно идти не хотелось.
– Кира, ты готова? – за спиной раздался голос мамы, в котором уже слышались нотки раздражения.
– Да-да, мамуль, иду.
– Не забудь достать букет из вазы, – в дверном проходе появилась мама, спешно надевая часы.
«Почему надо обязательно дарить цветы этим учителям? Они этого совсем не заслуживают. Вот например в соседней школе передают все деньги за цветы в помощь детям. Почему у них такого нет?» – подумала Кира, а вслух, чтобы задобрить маму, крикнула:
– Шикарный букет! – и, нырнув в нежные лепестки лилий, неожиданно чихнула от попавшей в нос пыльцы, продолжая тихо бурчать: – Лучше бы себе его оставили.
Затем, бросив последний взгляд в зеркало и поправляя юбку, поспешила к выходу. Там уже её ждала мама, с осуждающим выражением лица нетерпеливо позвякивая ключами.
– Бегу-бегу, – вздохнула Кира, проходя мимо неё.
Выйдя на улицу, они сразу окунулись в оживлённый поток людей, спешащих кто куда: на работу или, так же как и Кира с мамой, с цветами в школу.
«Почему мы сами, да ещё и с улыбками, идём к волку в пасть, на эту каторгу, аж злость берёт», – негодовала про себя Кира. Однако всеобщее возбуждение, волнение и даже что-то, отдалённо напоминающее радость, присутствующее в воздухе, передалось и ей, и вскоре она уже думала иначе: «С другой стороны, наверное, интересно будет на других посмотреть и себя показать». И занятая своими размышлениями, Кира не заметила, как очутилась на школьном дворе. Пробираясь за мамой через толпу вымученно-радостных товарищей по несчастью, она почему-то думала о море и жёлтом песке, и навязчивый неразрешимый вопрос крутился в её голове: «Почему же, о господи, так быстро пролетели каникулы – счастливое время безграничного веселья и ничегонеделания?!»
Но мамин голос быстро вернул её в реальность:
– Ну вот, вроде бы вижу табличку вашего класса. У вас же 6 «В»? – не дожидаясь от Киры ответной реакции, она продолжала говорить и дальше: – Да, точно, вот же ваша Зоя… Не пойму только, она причёску поменяла или что?
Подойдя к толпе Кириных одноклассников, мама радостно защебетала сначала с классной, а потом и со знакомыми девочками и мальчиками:
– Как вы все повзрослели, похорошели! А Маша как выросла! Выше всех стала, наверное, в классе.
Девочки жеманно изображали смущение, хотя кто их знает, может и правда смутились. Мама же у неё такая, кого хочешь смутит.
– А что это с Семёновой такое творится? – наклонившись, шепнула она дочке на ухо. – С таким цветом волос в школу?! Не рановато ли она начала..?
Что там начала Семёнова, Кира так и не успела дослушать, так как некто, проводящий школьную линейку, не видимый и не слышимый простым людям, дал знак, понятный только классным руководителям, и Зоя Александровна стала строить всех по парам, решительно и быстро пихнув Киру к Лерке. И толпа понесла их вместе со всеми сначала слушать стихи первоклассников («Бедные дети! Они ещё не знают, что их ждёт!»), потом смотреть выступление школьного ансамбля и, наконец, внимать речи директора. «Боже мой, кто слушает этого директора?! Зачем всё это? Ненавижу эти линейки!» Снова заиграла музыка, послышались аплодисменты.
Опомнилась она, когда сидела за партой на традиционном классном часе. Но полностью прийти в себя удалось только на перемене. Хорошо, бежать никуда не надо: следующий урок был хоть и профильным, но проходил здесь же, у Зои Александровны. Кира сидела за партой и с интересом оглядывала одноклассников. Внезапно взгляд остановился на темноволосом незнакомом мальчишке, сидевшем вполоборота к ней. «Новенький, значит, – решила Кира. – А это событие! Давненько в нашем классе не было новеньких. Незавидная же у него участь, ведь у нас не жалуют даже стареньких… И почему я его сразу не заметила? Хотя что там можно было заметить? Меня как будто саму внесли в кабинет».
Неожиданно он развернулся и посмотрел на Киру в упор. Пришлось тут же изобразить скучающий вид, с интересом уставившись на свои туфли.
«А он ничего, симпатичный», – оценила Кира, исподтишка продолжая разглядывать его. И тут она почему-то вспомнила Мию, которая тоже когда-то была новенькой, хотя и не в их классе. И как же Кире тогда повезло, что Мия познакомилась именно с ней. Да, она прибежала рыдать в школьный туалет по какому-то дурацкому поводу и… Прозвеневший звонок отвлёк её от воспоминаний, но Кира, бросив последний взгляд в сторону мальчика, почему-то прониклась к тому беспричинной симпатией.
После второго урока они распрощались с классной и отправились в кабинет русского и литературы. Русичка Ольга Викторовна, как обычно, отсутствовала.
Свалив в кучу портфели, класс разбился по группам. Народ делился летними впечатлениями, а у кого их не было – сплетнями. И только Кира и новенький остались в стороне от весёлой тусовки, и почему-то оказались друг напротив друга, одиноко подпирая похожие на больничные серые стены.
Лерка и другие девочки были любезны с ней только в присутствии мамы. Сейчас же все, как обычно, делали вид, что не замечают её. Кира, конечно, могла бы подойти к ним и сама, но во-первых, это нужно было делать сразу, а она замешкалась, и теперь поздно; а во-вторых, гордость с самолюбием не позволяли сделать это в принципе.
Рядом с новеньким стояла группа Артёма Льдова. У них с Вероничкой был в классе почти один и тот же статус. Крутые, короче. Около него, дружески пихаясь, бравировали Михайловский с Покровским. Артём и Валерка Князев, хлопая друг друга по плечу, нарочито громко смеялись, будто желая показать незнакомцу, что он изгой, и вызвать у него стойкое желание удостоиться чести стоять рядом с ними, попасть к ним в компанию. Группа девчонок делала то же самое. И это сближало Киру с новеньким.
Тут мимо неё проплыла Вероничка. Локоны её лежали в умопомрачительно идеальном порядке, стильная форма сидела как влитая, и вся она была безупречна хороша. Мальчишки восхищённо свистели ей вслед. И Кира завистливо подумала, что она и вправду ну очень уж красивая. Прям–таки раздражающе и неприлично!
– Козлов, пачку закрой, а то губа нижняя отсохнет, – отчеканила Вероника, окинув его сверху вниз уничтожающим взглядом.
Раздалось улюлюканье, пара одобрительных смешков. И тут же королеву класса окружил плотным кольцом верный круг её подданных.
«Подхалимки!» – презрительно фыркнула Кира, но где-то очень глубоко в душе ей хотелось примкнуть к этому празднику жизни, а не стоять здесь в полном одиночестве и фыркать. Всё-таки у Веронички есть чему поучиться. Подаёт себя как королева, и ничего с этим не сделаешь. У Киры так в жизни никогда не получится: «Закрой пачку, Козлов…» Вот это характер! Ну ещё, конечно, внешность.
Буквально какой-то час назад Кира казалась себе красивой, умной, смелой. Сейчас же всё улетучилось. Слыша смех соседней девчачьей тусовки, Кира всё больше и больше съёживалась и всё сильнее и сильнее чувствовала своё одиночество. Захотелось стать невидимкой, исчезнуть, испариться из ненавистного класса, школы. Но нельзя, невозможно. И от этого «невозможно» становилось ещё ужаснее. Особенно если учесть, что учёба её в этих стенах только начиналась.
Вероника что-то бурно рассказывала, изысканным жестом отстраняя от лица белокурые пряди, выбивающиеся из причёски, потом достала телефон, наверное, чтобы показать новые фото со своего шикарного отдыха. Но фотографии тут же отошли на задний план. Всеобщее внимание поглотил телефон, конечно, последней модели, украшенный по-королевски: чехлом со стразами Сваровски.
– Ох, Вероника! Это супер! Последняя версия?! Можно посмотреть?
– А можно мне?
– Нет, я первая спросила!
– Девочки, не ссорьтесь, вы все успеете посмотреть, – с царственным великодушием разрешила ситуацию Вероника.
Кира уже просто физически не могла выносить этот спектакль. До конца перемены оставалось каких-то три минуты, уходить не имело смысла, но и слушать это было невозможно. И вдруг она, сама от себя не ожидая, направилась к новенькому, который, присев на корточки, оживлённо нажимал пальцами на дисплей своего телефона.
– Привет. Во что играешь? – услышала она свой непринуждённый голос, присаживаясь рядом с ним. Она сказала это так естественно, как будто они были знакомы полжизни, хотя она даже имени его не знала. Вот это да!
Мальчик оторвался от игры и поднял на неё глаза.
«Ого! Какие синие! Никогда не видела такого яркого цвета глаз», – подумала Кира.
В это время парнишка произнёс что-то нечленораздельное, показавшееся Кире даже оскорбительным. Она вопросительно вскинула брови, но он пояснил:
– Игра так называется, следи по губам: П-У-Б-Г…– улыбнулся он и без предисловий представился: – Кирилл.
– Кира, – машинально произнесла она, и оба почему-то рассмеялись. И тут прозвенел звонок, вместе с которым волшебным образом открылись и двери класса. Русичка Ольга Викторовна всегда совершала чудо: появлялась возле своего кабинета секунда в секунду со звонком.
Немного смущённая новым знакомством Кира, мыслями плавая где-то опять далеко, замешкалась и зашла в класс почти после всех. А стоило бы собраться! Шло распределение мест, которые закреплялись почти на год. Ведь только у классного руководителя было приоритетное право рассаживать класс по своему усмотрению, у других учителей такой прерогативы не было (либо им было всё равно, либо они смирились), но места в средней школе распределялись между учениками самостоятельно. И когда Кира осознала свою оплошность, было уже поздно: её обычное место рядом с Леркой заняла Вика Бегунова – очередная приспешница из свиты Королёвой, которую то принимали в компанию, то изгоняли. Сейчас она была милостиво принята обратно в стаю, поэтому смотрела вызывающе, что, мол, съела. Вдвойне обидно получать пинки от такой шавки. Качать права и требовать освободить место бессмысленно и глупо. Если Кира откроет рот, тут же вступится весь террариум, вон Горшкова уже всполошилась и смотрит зорким оком, готовая на всё. И потом, это просто унизительно…
Поэтому она, сделав скучающий вид, безразлично прошла мимо, двинувшись к единственной свободной парте в самом конце правого ряда. Свой портфель она бухнула на стол одновременно с… новеньким. «Опять он! Путается всё время под ногами, – раздраженно промелькнула первая мысль, но вторая мысль была уже более благожелательной: «Почему бы и нет. Почему бы и нет, когда да. У нас даже имена похожи, и мы одиночки, из неопределившихся, так что мешает нам объединиться? Всё лучше, чем сидеть одной». Они снова почти синхронно достали из портфелей тетради и пеналы, но у Киры, в отличие от Кирилла, был ещё и учебник. Она вопросительно уставилась на него и зашептала:
– А ты чего? Учебники не взял, что ли?
– Неа, – шепнул он и добавил: – Я вообще только позавчера узнал, что иду в эту школу.
– Ого! – то ли возмутилась, то ли восхитилась Кира. Затем, поразмышляв секунду-другую, подвинула на середину парты учебник.
– Спасибо, – шепнул Кирилл.
«Воспитанный парень, – про себя заключила Кира. – Мелочь, а приятно».
– Да, мы с семьёй как-то неожиданно здесь оказались, – после некоторого молчания продолжил Кирилл очень органично, как будто они и не прерывали беседу.
– А из какого города вы приехали? – спросила она.
– Эй, вы, на задних рядах! Почему такое оживление? – услышала Кира громкий голос русички.
– Ольга Викторовна, мы работаем над вашим заданием, – решила взять огонь на себя Кира.
– Хорошо, – протянула Ольга Викторовна, усыпляя бдительность, но тут же, изменив тональность, выдала: – Тогда озвучьте, что вы там наработали.
И подойдя ближе, воскликнула:
– О, да у нас тут новенький. Как, кстати, тебя зовут?
Кирилл представился.
– Ну что ж, встаньте, молодой человек, – проигнорировав его имя, продолжила русичка, – объясните нам разницу между языком и речью.
Кирилл даже не стушевался, спокойно встал и удивил всех своим ответом:
– Речь – это общение, а язык – свод правил, по которому происходит это общение.
– Ну что ж, неплохо, – выдавила из себя Ольга Викторовна, явно не ожидавшая от новенького вразумительного ответа, и тут же быстро переключилась на другого возмутителя спокойствия. А Кира восхитилась выдержкой парня, заулыбавшись про себя: «Вот вам. Нас голыми руками не возьмёшь». И тут же поймала на себе взгляд Веронички. Злой прищур её глаз не сулил ничего хорошего.