Каждое утро первым, что Кира видела, открывая глаза, были распахнутые створки окон, где лёгкий ветерок, нежно проходивший по занавескам, вместе с тёплыми солнечными лучами проникал прямо в сердце. Миг, и хорошее настроение тут же наполняло её до краёв.
Но в этот день душа у Киры возликовала сильнее прежнего. Ведь первое, что она увидела, проснувшись, были нежные сиреневые цветы в вазе на подоконнике! Такие росли только там, где они гуляли вместе с Миу. Неужели он собрал их для неё? Неужели специально бегал туда спозаранку, чтобы порадовать её?
С той самой прогулки многое изменилось: его поведение в целом и их взаимоотношения в частности. Теперь Миу завтракал не у себя в комнате, как раньше, а вместе со всеми в гостиной. Да, он садился не с ней, но спускаясь немногим позже, первое, что делал – неизменно отыскивал её глазами, вырывая из толпы знакомых. Это было похоже на ритуал, и дальше они старались не смотреть друг на друга. Но этот первый взгляд, который она жадно ловила и ждала, и который он через мгновение отводил в сторону, предназначался только ей, и его было достаточно, чтобы понять лишь им двоим неуловимый новый смысл их отношений. Теперь на каждое её слово, обращённое к нему, лицо его вспыхивало и отвечало, и она ощущала чётко и ясно, что нужна ему. Очень. И от этого перехватывало дыхание, и сердце подпрыгивало от беспричинной радости.
Иногда оно подпрыгивало и от ревности. Например, когда он особо долго общался с Нурией, которая начинала слишком громко смеяться. Этот смех раздражал ужасно. Кира не слышала, о чём они говорят, и фантазия придумывала всякое, в этот момент она ненавидела Нурию, которая, собственно, ничего плохого не делала, наоборот, скорее всего, так же, как и Кира, старалась развеселить Миу, придать ему сил, уверенности, тем более раньше они жили в соседних городах и были друзьями (от этого, правда, было не легче)!
«Нет, нет, не буду плохо думать о них! О боже! Зачем она так громко, так вызывающе смеётся? Какой противный смех! А он тоже хорош, что-то шепчет ей на ухо, и она ТАК смотрит на него».
– Да-да, – отвечает Кира невпопад Ремо, совершенно не слушая его, думая про себя: «Ремо, хватит задавать мне дурацкие вопросы, научи лучше какой-нибудь колдовской технике типа "исчезни". И пусть Нурия пропадёт, сгинет отсюда куда-нибудь, растворится в воздухе. Ой, теперь нужно срочно перевести взгляд, Миу смотрит на меня (как будто почувствовал, что я наблюдаю за ним), так, смотрю на Ремо заинтересованно, смеюсь так же задорно». – А? Что? Над чем это я смеюсь? Так ты вроде рассказывал анекдот… Не-е-е-е-т… просил поговорить с Миу о… Да-да, я поговорю. Обязательно.
О чём это она должна поговорить с Миу? Всё прослушала, пока ревностно следила за ним и Нурией. Так, Ремо ушёл, теперь нужно куда-то смотреть, окно… отлично… Если бы она могла применить сейчас полученную от Зигор-Велеса магию, она бы применила – застолбененела эту Нурию (лишь бы не слышать, как она смеётся), но она не могла (хотя и пробовала – тренировалась как-то вечером на местной кошке – безрезультатно).
Эх! А была бы сейчас рядом Мия, расспросила её, может, Кира чего не знает… Но подруга, как назло, постоянно отсутствовала. И к великому сожалению, Кира до сих пор не могла с ней никак связаться. Источником связи было кольцо, и оно работало, только Киру так и не научили им пользоваться. И вот тут ей пришла идея попросить Миу обучить её, ведь он был учеником волшебника и, помнится, владел этой техникой в совершенстве. Но с ним сложно... нужен подход. Поэтому, когда подошло их время прогулки, Кира надела кольцо на палец и начала усиленно вертеть им перед его глазами. План был такой: он заметит и предложит ей помощь, но он никак не реагировал, поэтому пришлось просить самой. Как и ожидалось, он не очень зажегся этой идей.
– На днях я слышал, кое-кто не уважает всю эту магию, – напомнил он её же слова. И Кире пришлось хитрить:
– Правда? Не помню, что тогда наговорила тебе, сама была не своя. Ой, ну правда, очень надо! – изобразив молящую моську, заканючила она. – Я столько ждала от Мии вестей, да и сейчас она всё время где-то пропадает, мне очень хочется научиться самой вызывать её на связь. Ну пожа-а-а-луйста!
– Не знаю, на это потребуется время... Сколько его у нас осталось… стоит ли вообще начинать? – он явно пытался найти отговорки.
– Ну давай попробуем, – пыталась уговорить она, но он всем видом показывал, что ему это неинтересно, и она отстала.
Неожиданно она заметила, что передатчик на его руке отсутствует, и, не подумав, воскликнула:
– Где твой браслет?!
Он невесело усмехнулся.
– Прости, – извинилась она, догадавшись, что сказала очередную бестактность – напомнила о прошлом: ведь правда, вряд ли Зигор-Велес позволил бы Миу носить браслет и дальше. И как же ей научиться впредь держать язык за зубами?! Миу пришёл в себя, но до сих пор ни с того ни с сего у него случались приступы меланхолии – от мимолётных вспышек грусти до тяжёлых мгновений усталости. В такие моменты он вдруг резко бледнел, будто жизнь уходила из него, и Кира страшно боялась, что он вернётся в прежнее своё безучастное состояние, поэтому старалась следить за словами, чтобы ненароком не обидеть, не расстроить его, но вот забылась в очередной раз…
– Давай я отдам тебе своё кольцо, – решила Кира загладить свою вину таким образом. – Тем более я не умею им пользоваться. Да! Оно же вообще твоё! – снимая украшение с пальца и протягивая ему, вдруг вспомнила она. – Мия говорила, что оно спадало с твоей лапы, когда ты превращался в кота, и тебе сделали браслет.
– Не надо, оставь его себе, – мрачно отозвался он, отодвигая её руку, но взглянув ей в глаза, смягчился и добавил: – Пусть останется у тебя. Мой подарок.
– Спасибо, жаль только, ты не хочешь учить меня, – вздохнула тяжело Кира.
– Какая же ты приставучая, честное слово, – возмутился он, но глаза его смеялись.
За эти слова она пихнула его в бок ладошкой.
– Ты всегда так действуешь?
Её недоуменный взгляд.
– Силой добиваешься, чего хочешь? – поддел он её.
– О да! – вдруг вспомнив свои школьные приключения, воскликнула она. – Видел бы ты, как дома я накатила Вероничке!
Он живо поинтересовался, кто это, и Кира важно ответила:
– Одна вредная особа с потрясающей внешностью! Чем-то похожая на тебя!
– Чем именно? Вредностью или потрясающей внешностью? – пытался уточнить он с серьёзным видом.
– И тем и другим, – авторитетно заявила она и показала ему язык. Потом засмеявшись, вдруг предупредила: – Только не возгордись.
– Чем же, интересно? Тем, что обозвала меня вредным? Думаешь, должен радоваться? – насмешливо осведомился он. – Или у вас в Урбании слово вредный имеет положительный оттенок?
– Нет, конечно. Но вредность и потрясающая внешность, походу, почти синонимы, – приглаживая сарафан, убеждённо ответила она.
Миу поднял бровь, изображая удивление:
– То есть ты считаешь, что у меня потрясающая внешность? – решил на всякий случай внести он ясность. – Или я вредный, поэтому у меня потрясающая внешность?
Кира запуталась и ничего уже не понимала кроме того, что он смеётся над ней, поэтому снова решительно толкнула его.
– Да ты драчунья! – воскликнул он, притворно потирая плечо и продолжая игру: – Пожалуйста, не бей меня, у меня же нет, как у кота, семь жизней.
Но она снова пихнула его в бок.
– Ты опять драться! И что? Это твой аргумент?
– Выходит, что так, – спокойно согласилась она и вдруг резко переключилась на другую тему: – Как думаешь, здесь водятся олени?
– Любишь оленей?
– Ага. Рино сказал, что здесь в лесу полно животных. В детстве моей любимой книгой была «Бэмби», про оленёнка. Ужасно хочу увидеть такого же вживую. Ещё мечтала про дельфинов, но их уже видела этим летом на море, так что остались только олени.
– Скромные у тебя мечты! – засмеялся он. – Всё же ты фантазёрка, я не ошибся в тебе тогда.
Кира, напустив на себя грозный вид, уж было собралась ответить ему, типа «кто тут фантазёрка», но он вдруг примирительно предложил:
– Знаешь, оленей я тебе могу устроить!
– Правда?! – доверчиво воскликнула она, тут же сменив гнев на милость.
– Да, но нужен момент! – предупредил он торжественно.
– Ага, знаю я эти ваши уловки, – протянула она разочарованно. – Мы случайно наткнёмся на оленя, а ты потом скажешь, что твоя магия сработала.
– Тебя не проведёшь, – усмехнулся он, не став в этот раз отпираться, потом немного помолчал и, изобразив неподдельную искренность, зашептал: – Не люблю спорить. Знаешь, я вообще никогда ни с кем не спорю… Только с тобой. Тебе почему-то хочется говорить всё наперекор. Наверное, чтобы позлить тебя. Знаешь, мне нравится, когда ты злишься. У тебя так вспыхивают глаза, будто искры разлетаются во все стороны, вот-вот разгорится пламя. И эти твои рыжие волосы под стать твоему образу. Кстати, вот тебе и первый урок: используй эту энергию для кольца, – он сделал жест рукой, будто поймал что-то, а потом раскрыл ладонь и подул, изображая, что отправляет кому-то послание. – Техника проста: поймай свою эмоцию, радость, злость, раздражение – это будет искра, потом мысленно отправь её адресату, в данном случае Мие, поскольку я, как ты видишь, остался без своих магических атрибутов и не смогу принять твоё послание.
– А может, ты прав, и это сработает? – воодушевилась Кира. – Только как разозлиться? Я не могу по заказу. На тебя сейчас совсем не злюсь, ты меня почему-то только смешишь.
– Ну вот, прям обидно стало! – тщетно пытаясь изобразить негодование, засмеялся он. – Ну-ка! Смотри мне в глаза: сейчас я введу тебя в сон!
– А вот давай! – с азартом воскликнула она, на самом-то деле не очень-то веря, что его гипноз подействует на неё.
Они встали друг напротив друга, Миу положил ей руки на плечи и, чуть покачивая, впился в неё долгим взглядом. Глупая улыбка не сходила с её лица – она сильно сомневалась в успехе данного мероприятия. Но тут произошло нечто, и вовсе не то, что каждый из них ожидал: магия, хотя совсем иного сорта. Оба смутились и, перестав улыбаться, одновременно отвели взгляды в сторону, затем пошли дальше, будто ничего не произошло.
Кира исподтишка наблюдала за ним. Он шёл, пританцовывая, насвистывая под нос приятную мелодию, и так здорово двигался под не слышимый ею ритм, что она тоже захотела танцевать. К тому же нужно было как-то сглаживать возникшую между ними неловкость, и тогда она попросила научить её таким же танцевальным движениям.
– Слушай, а ты, оказывается, корыстная особа! – притворившись серьёзным, начал выговаривать он. – Я-то думал, что нравлюсь тебе, а ты гуляешь со мной не просто так.
В этот раз у него получилось смутить её окончательно. Она не могла понять: шутит он или правда считает так. Тем более доля истины отчасти была в его словах: она всю прогулку приставала к нему то с одной, то с другой просьбой, тогда как он ещё толком не восстановился. Но Миу, заметив, что она и впрямь расстроилась, тут же перестал шутить.
– Хорошо, я научу тебя, – согласился он, добавив: – С танцами, наверное, проще будет, чем с кольцом. Здесь главное почувствовать ритм… – тут он вдруг вспомнил кое-что. – Мне, правда, нужно, чтобы ты слышала музыку. Мою. Ты ведь, получается, не слышишь её?
– Хм… С Мией я всё слышала, – начала вредничать Кира, но тут же устыдилась сама себя: сил у него сейчас действительно было мало, тем более чтобы растрачивать их ещё и на её прихоти. Но он будто и не заметил этой её реплики. Просто прикрыл на секунду глаза, раскачиваясь всем телом, будто ловил в неизведанных мирах свою мелодию, чтобы передать её ей, потом вдруг резко хлопнул в ладоши так, что она вздрогнула, и вдруг Кира услышала! Музыку! Она лилась из ниоткуда и вместе с тем отовсюду. Чрезвычайно необычно.
– Судя по твоим горящим глазам, ты её слышишь, – озорно улыбаясь, заметил он.
– Да! Да! Да! – повторяла она восторженно, вслушиваясь в льющуюся мелодию и… снова не смогла сдержать свой вредный характер. – Мы, конечно, не такие музыкальные, но тоже кое-что можем, – вставила она свои пять копеек, намекая, очевидно, на свою внезапную способность слышать музыку. В действительности же она была здесь ни при чём, лишь благодаря Миу она могла улавливать мелодию, которую он ей отправлял. Когда Кира поняла это, снова смутилась и, чтобы скрыть свои чувства, важно заявила: – Хватит улыбаться, давай-ка учи уже танцам.
Но Миу почему-то продолжал невозмутимо улыбаться:
– Что, прям здесь, на дороге?
– Не знаю, ты же учитель, – важничала она.
– Есть здесь одно подходящее место, – снизив голос до шёпота, таинственно заявил он. – Кто первым добежит туда – тот молодец, а кто последним – будет всю обратную дорогу молчать, – и, не дожидаясь её реакции, рванул прямо в лес.
– Так нечестно! – вслед ему закричала Кира, – я даже не знаю, куда бежать, – обиженно буркнула себе под нос, и через секунду припустила за ним вдогонку, почти догнала его, как он вдруг резко остановился и, развернувшись к ней лицом, расставил широко руки, не давая пройти.
– Нет-нет! Какая шустрая! Дальше не пройдёшь. Хочу, чтобы всю обратную дорогу ты молчала.
Но Кира ловко увернулась и оказалась за его спиной. К сожалению, она не знала, куда бежать… Но у неё получилось вывернуть ситуацию в свою пользу:
– Я тоже знаю одно место, – таинственно заявила она. – Кто добежит туда первым, будет весь день выполнять мои распоряжения, – и со всех сил бросилась бежать.
– Команди-и-ирша… – доносился вслед ей голос Миу, а потом всё стихло, но через мгновение она увидела впереди его тонкую фигуру.
– Как?! – только и выдохнула растерявшаяся Кира. Она резко остановилась и смотрела на него во все глаза. – Как у тебя это получилось? Ведь ты только что бежал за мной.
– Ты рано сбросила меня со счетов, – проигнорировав её вопрос, подмигнул он ей, ни разу не запыхавшись. – Я волшебник ещё пока что, – убедительно распрямляя плечи и изящно поправляя размотавшийся конец шарфа, заявил он. – Так что кому-то придётся сегодня принять обет молчания.
– А мы что, уже пришли? – переводя дыхание и почти соглашаясь на его условия, спросила Кира, оглядываясь по сторонам.
Разгорячённая долгим бегом, она заметила, что они находятся возле озера, в которое на насколько метров вдавался деревянный настил и площадка, на которой действительно можно было учиться танцам.
– Ага, – кивнул он, рукой приглашая следовать за собой, взошёл на помост. Когда они уже были на удивительно ровной широкой площадке, он спросил, готова ли она.
– Всегда готова, – стараясь унять дыхание, ответила Кира, дерзко вскидывая голову.
– Ну нет, ты слишком воинственна, для танцев такое настроение не подходит, – явно веселясь, возразил он.
– Какое такое?
– Боевое.
– Какое же нужно? – ехидно уточнила она.
– Лёгкое, беспечное.
– По-моему, ты, как всегда, всё усложняешь.
– Думаешь?
– ДА!
Но он с ней не согласился:
– Нет, ты слишком разгорячена, тебе нужно искупаться.
И дальше он совершил то, чего Кира никак не ожидала – ТОЛКНУЛ ЕЁ В ОЗЕРО!
– Ты… ты, – выныривая и захлёбываясь водой и злостью, пыталась она высказать всё, что накипело у неё, как вдруг он произнёс ТАКОЕ, что выбило её из колеи окончательно, заставив забыть всё на свете.
– ВЫГЛЯДИШЬ ПРОСТО ПОТРЯСАЮЩЕ! Тебе очень идут мокрые волосы, – он почти не улыбался, наоборот, смотрел на неё ТАК, что она простила ему сразу всё. Тем более вода была не такая уж и холодная, прозрачная, приятно освежала, пахла чистотой и лесом. Нащупав дно, Кира попыталась поквитаться с ним за нанесённый ущерб и стала брызгаться, без особого успеха: он стоял на безопасном расстоянии, и вода не долетала до него. А ещё в руках у него было полотенце. Откуда оно взялось?
– У тебя такие шутки? Как я пойду домой мокрая? – спрашивала она, подпуская в голос недовольство, чтобы скрыть нарастающее волнение от неожиданного комплимента.
– Давай руку, я помогу. Твоё платье высохнет, не успеешь досчитать до трёх, – возразил он, ловко подтягивая её на помост.
И правда, после того, как она вылезла из озера и, закутавшись в полотенце, выжимала воду из густых волос, он подошёл к ней почти вплотную, провёл вдоль тела рукой – и сарафан оказался совершенно сухим.
– Говорю же, ты меня недооцениваешь, – засмеялся он на её недоумевающий взгляд и тут же предложил: – Закрой глаза.
– Ага, чтобы ты опять какую-нибудь гадость совершил.
– Не будет больше гадостей, закрой.
На этот раз она решила не сопротивляться, сделала, как он просил, и через секунду-другую снова услышала мелодию. Так чётко и ясно, как если б на ней были наушники. А потом почувствовала его руки на своей талии и совсем рядом услышала его вкрадчивый голос.
– Главное в танце – это ритм. Сосредоточься. Попробуй его поймать. Отдайся ему. Будь им. Ты и ритм едины. Слышишь, как пульсирует кровь в твоих венах? Это ритм твоей жизни. Больше ничего не существует. Только ты и музыка. Только ты и этот миг. Почувствуй его сердцем, как мгновение полёта. Слейся с ним, и тело начнёт двигаться само.
Она замерла, её гипнотизировал его голос и прикосновения, она улавливала его дыхание на своей коже и делала, как он говорит. Сначала он управлял её движениями: брал руку, и она вдруг превращалась в гибкую лозу, разворачивал корпус, и тело послушно двигалось за ним. Потом разрешил ей открыть глаза, встал напротив неё и начал показывать движения, которые она послушно и умело выполняла. Затем предложил ей двигаться самой.
– Не бойся, выражай, что на душе. Это и есть танец, – одними губами шептал он и двигался так красиво, так легко и свободно, что Кира, как заворожённая, танцевала без стеснения вместе с ним. Сознание будто на мгновение отключилось. Ни мыслей, ни эмоций, только образ этого гибкого пластичного мальчика. Он жил в этом танце: стремительный и смелый, трепетный и нежный, передавая ей импульсы, которые она искусно принимала.